Наше государство переживает трагические времена, и голос правды, которая звучит из уст религиозных лидеров, является жизненно необходимым для всего общества. Особенно ярким на прошлой неделе стало обращение патриарха Филарета относительно ситуации в Крыму. В этих условиях, когда церкви делают все возможно и невозможное, снова и снова задумываешься: а что же могло бы уже сегодня сделать обновленное государство для верующих всех религиозных организаций, для церквей? Сделать не только потому, что это было бы адекватным шагом, но и потому, что от этого была бы явная польза для самого государства и для украинского общества.
ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПРАВ ВЕРУЮЩИХ
В программе деятельности нового правительства признано необходимым принять закон «О Концепции государственно-церковных отношений». Эта концепция, сформированная Всеукраинским советом церквей и религиозных организаций при поддержке Центра им. Разумкова, заслуживает самого быстрого одобрения Верховной Радой Украины.
Для своей реализации в жизнь Концепция нуждается в целом ряде законодательных инициатив, которые могли бы быть реализованы позже.
Но само принятие Концепции значило бы, что правительство и Верховная Рада предоставляют дополнительные гарантии прав верующих, большие даже, чем существуют сегодня в образцовых относительно религиозной свободы США. Это могло бы успокоить верующих УПЦ и другие религиозные группы, предоставить всем религиозным лидерам дополнительные аргументы в интересах свидетельств иностранных дипломатов о поддержке сегодняшнего либерального правительства, которое гарантирует все права и свободы прихожан — как индивидуальные, так и коллективные.
Также новое руководство государства задекларировало собственное расположение к сотрудничеству в треугольнике «государство — церкви — гражданское общество» по немецкой модели, которую религиозные лидеры считают образцовой. Де-факто сегодня эта модель значила бы, что не столько государство способствует церквям в их социальной, просветительской, душпастырской деятельности (это можно отложить на год, до принятия конкретных законов), сколько то, что церкви активно помогали бы государству сегодня, имея надежде на конструктивные формы сотрудничества завтра. Поскольку церкви — это крупнейшие организации гражданского общества, их поддержка государства могла бы стать дополнительным фактором как для успеха реформ, так и для сохранения Украины. Кроме того, общая перспектива сотрудничества со всеми в рамках ВСЦиРО отвлекала церкви от взаимного противостояния, заставила бы больше ценить межцерковный мир. Ведь последний является условием возможности развития сотрудничества в треугольнике «государство — церкви — гражданское общество».
Последним мотивом принятия Концепции является знаковый характер этого шага. Де-факто была бы принята декларация, которая была бы знаком благодарности со стороны государства и общества за ту выдающуюся конструктивную роль, которую церкви сыграли во время трех месяцев протестов.
Не следует забывать, что религиозный фактор позволил во время протестов соединить в едином плавильном тигле разновекторные идеологии либерализма, национализма, «протывсихства», направив их к какому-то общему горизонту надежды. Религиозное пространство было общим культурным символом, который позволял уживаться разновекторным идеологиями без их противостояния. Сегодня, во время новых вызовов, символический шаг принятия Концепции стал импульсом к еще более конструктивной поддержке всеми основными церквями и религиозными организациями как украинского государства вообще, так и нового правительства в частности. Без каких-либо материальных расходов сегодня правительство получило бы важный символический капитал, утвердило бы себя в глазах религиозных организаций и международных факторов как гарант прав верующих, как правительство либеральное и прагматичное, бесконечно далекое от радикального национализма и тоталитаризма. Особенно благосклонно был бы принят такой шаг США, о чем поступали соответствующие сигналы как по церковным, так и экспертным каналам.
Концепция — не совершенна, но ее принятие в существующей редакции, одобренной ВСЦиРО, открыло бы возможности к качественно новой либеральной и прагматичной политике Украины, дало бы больше инструментов для сохранения религиозного и национального мира, способствовало бы общему примирению и диалогу. В ближайшей перспективе это привело бы к большей защищенности украинской религиозной среды от влияния соседних государств, причем естественным образом: украинские церкви развивались бы дальше по модели структур гражданского общества и порывали бы связи с теми структурами соседних государств, которые становятся все более именно государственными институциями.
НАЦИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ
Традиционно концептуальные основы национальной безопасности в сфере религии формировались с помощью представлений о суверенитете и влиянии в парадигме пространственных координат. Важными казались независимость церковных структур и их украинизация с одной стороны, а также влияние этих независимых структур на общехристианские объединения — от церквей (Православная, Католическая и т. п.) до межцерковных объединений (Всемирный совет церквей, европейская епископская конференция и т. п.).
Слабое место этой концепции в том, что времена изменились и суверенитет зависит от влияния на общехристианские или общецерковные процессы, а не от собственной независимости. Полная независимость вообще невозможна, поскольку для глобализованного общества нет границ и его влияние преодолевает все препятствия — во всяком случае негативному влиянию точно нельзя противостоять, если рассчитывать только на разделение. Как сказал один из епископов относительно Украины вообще: «Мы еще не в ЕС и не в Таможенном союзе, но все негативы, которые есть и там и там, — у нас уже есть».
Сегодня во многом суверенитет церквей обеспечивается только участием в международных церковных организациях. Все же международные организации резко делятся на тех, участие в которых обеспечивает суверенитет, и на тех, участие в которых ведет к потере суверенитета. Последнее связано с тем, что существуют международные церковные организации, которые не имеют внутреннего суверенитета, но полностью или почти полностью зависимы от некоторых государств.
Следовательно, невозможна общая шаблонная политика в этой сфере, но необходимо конкретно оценивать — как возможен больший суверенитет и большее влияние наших церквей и как возможна большая защита от негативных влияний.
Также следует сказать и о негативных технологиях, которые использовали в практической работе. Наследуя советские стандарты, государство считало, что лучше иметь религиозных руководителей, на которых существует компромат, чем полностью освободить церкви от кадрового модерирования. Кстати, некоторые церкви смогли ограничить влияние на себя, и их кадры являются на сегодня лучшими по сравнению с другими. Но главная проблема заключается в том, что компромат практически применить оказалось невозможно. Скомпрометированные религиозные руководители остаются при своих должностях, и их даже защищает часть политикума и соответствующих служб.
Между тем, два десятка лет независимости показали, что легче договориться с хорошо подготовленными руководителями, на которых нет компромата, чем с теми, которые являются плохими функционерами, но «сидят на крючке». В целом современная церковная политика все больше становится результатом дискуссий, а не манипуляций. Дискуссии разворачиваются прежде всего на уровне церковного руководства. Но важными являются и дискуссии с собственными верующими, дискуссии с руководителями других церквей, с обществом, с политиками. Украинское государство не умеет сопровождать эти дискуссии, не умеет их направлять, не умеет пользоваться их плодами.
Например, сегодня разворачивается патриотическая кампания по защите суверенитета Украины, ее целостности, ее независимости. ВСЦиРО принял обращение против сепаратизма, несколько обращений относительно необходимости сохранения мира. Так или иначе, все основные церкви и религиозные организации (от УПЦ до мусульман и евреев) решительно призвали к защите Родины, ее целостности. Сделано это было свободно, в патриотическом порыве. На время принятия этих заявлений все в них сказанное было, очевидно, истинным с точки зрения как веры, так и разума. Зависимость же от компромата только связывала смелость отдельных руководителей — не меньше, чем местные угрозы во время дискуссий. Еще более системной является такая проблема в России . Лично патриарх — резко против агрессии в Крыму, но никоим образом не может протестовать публично. Давление, которое делалось на руководство России непублично, не становится известным для публики. Официально же РПЦ не поддерживает, но и не осуждает агрессию, которая явно нарушает религиозные и человеческие законы. Таким образом церковь пренебрегает своей обязанностью исповедовать правду в пользу молчания. Такая ситуация уже была известна в истории Германии. Потом, после краха господства утопической идеологии, церковники пожалели, что только меньшинство имело смелость исповедовать правду, какими бы ни были последствия этого шага. И опыт Греции показывает, что поддержка националистически настроенных полковников приводит к непропорционально большим потерям. Во время СССР молчание церкви еще было как-то понятно, поскольку и поддержка церковью власти не сопровождалась массовой «промывкой мозгов» в духе советского патриотизма с амвона. Только такие архиереи, как Агафангел, в советские времена могли говорить в своих посланиях на Пасху о миролюбивой политике СССР и необходимости поддерживать советскую родину во всем, даже если это приведет к ядерной зиме. Но сегодня в РПЦ фактом стала идеологическая война, которая вносится в головы и сердца верующих не только с экрана телевизора, но и с церковного амвона. Показательно, что за прошлый месяц потеряли идеологическую добродетель последние церковные ресурсы, которые были вне политики, во главе с мегапроектом «Православие и мир». Имеем ли в этих условиях хоть какую-то защиту национальной безопасности Украины в этой информационно-религиозной сфере? Ответ очевиден. Информационной войне надо было бы противопоставить не свою такую же войну, а адекватное свидетельство церквей об истине. Кроме того, что это было бы эффективным, это отвечало бы религиозному принципу, согласно которому злу — вольному или невольному — надо противопоставлять добро, лжи или молчанию — правду, рабству — свободу.
Сегодня, когда церкви Украины имеют большую внутреннюю свободу и завершают процессы собственного обновления, полностью возможной является и новая политика государства относительно них, что бы и обеспечивало во всей полноте права верующих, и было бы качественно новой проукраинской модерацией в сфере обеспечения национальной безопасности.
Юрий ЧЕРНОМОРЕЦ, доктор философских наук