Олег Карамазов: Я беседую с Патриархом Кириллом и знаю, что его заботит

"Точно мы не будем говорить о политике, не будем говорить о газе, мы будем говорить о том, кто мы такие".

Празднование 1025-й годовщины Крещения Киевской Руси в этом году тесно переплелось с политикой. Многие воспринимают его исключительно как очередную попытку российской власти и церкви усилить контроль над Украинским государством.

Лидер группы «Братья Карамазовы» Олег Карамазов (один из немногих украинских артистов, кто будет участвовать в мероприятиях, посвященных этому событию) к политизации духовного праздника относится спокойно. Он постоянно подчеркивает, что праздничный рок-концерт, который состоится на Крещатике 27 июля, не имеет ни малейшего отношения к государству, как к Российскому, так и к Украинскому. При этом желание политиков использовать такой повод музыкант воспринимает как досадную неизбежность.

В своем интервью «Главкому» Карамазов уточнил, что разрекламированный праздничный концерт, который состоится на Крещатике, не имеет никакого отношения к государственной программе празднования. Он также рассказал, почему в программе доминируют российские исполнители и почему рок-музыканты отличаются такой набожностью.

Несмотря на многочисленные призывы не воспринимать празднование 1025-летия Крещения Руси как политическое мероприятие, его воспринимают именно так. Вы как член оргкомитета празднования и руководитель международной общественной организации «День Крещения Руси» как к этому относитесь?

Знаете, этот праздник каждый год воспринимают именно так. Мы это заметили еще в 2008 году, когда с музыкантами из групп ДДТ и С.К.А.Й, по благословению наших иерархов церковных, вместе с богословами объезжали Украину. Тогда на Банковой вдруг активно начали использовать эту тему и говорить, что неплохо было бы Украине поменять патриархат, уйти от Москвы. Для нас это были вещи какие-то непонятные.

Потом на какое-то время на этот праздник перестали обращать внимание. В этом году мы с осени проводили в интернете опросы: как праздновать, что делать, кому что хочется? Долго готовились, когда же за празднование Крещения усиленно взялось государство, мелькнула мысль, что, может быть, и нам чем-то помогут, может, будет легче. Хотя с другой стороны, не хотелось иметь с государством каких-то отношений, потому что это какие-то обязательства, которые нужно выполнять. Так что мы по этому поводу ни с кем и не общались.

Никаких денег у государства мы не берем. Во-первых, по причине того, что не дают, а во-вторых, потому что мы и не просили. Все делается на деньги наших друзей-бизнесменов. К моему большому удивлению откликнулся Александр Попов, который привлек своих друзей-бизнесменов, которые звонят и говорят: «Ребята, мы поможем».

Мы перед собой ставили задачу очень простую. Концерт будет во многом смысловым. То есть не просто будут выступать рок-группы, хоры петь, а зрители – радоваться и веселиться. Замечательный современный киевский богослов Андрей Ткачев написал пять удивительных сюжетов. Они четырехминутные, очень драйвовые, очень жесткие по содержанию. И они заставляют подумать «Кто я? Откуда я взялся здесь? Куда я пойду дальше? Что есть человек сегодня?». Мы сейчас заканчиваем монтаж этих роликов, может быть даже клипов, показ которых будут разбросан по всему концерту. Смысловой стержень будет очень жестким. Для ребят, которые придут на Крещатик, особенно для молодых, это будут те вопросы, которые они себе зададут, когда оттуда выйдут. Ну и группы, которые выступят по смысловому содержанию – очень серьезные. Точно мы не будем говорить о политике, не будем говорить о газе, мы будем говорить о том, кто мы такие.

Можно ли было избежать такой ярко выраженной политической окраски мероприятия?

Это все зависит от мудрости наших руководителей и политиков, от их желания, условно говоря, подергать друг друга за ухо, использовать ситуацию. Я знаете чему удивился? Чиновники, которые нам в 2008 году хотели запретить проведение финального концерта по случаю Дня крещения Руси на Майдане, сейчас занимаются теми же вопросами. Когда я в этом году пришел получать разрешение на проведение мероприятия - увидел тех же людей, которые в 2008 году на Банковой говорили, что никакого концерта не будет. В тех же кабинетах. Сидят, улыбаются.

У народа те правители, которых он заслуживает, это истина. Значит мы такие. Конечно, хотелось бы мудрого правителя, который бы понимал, что такой праздник - это нужно, это важно. Может, когда-нибудь такой у нас будет. Я уже вряд ли до этого доживу, а у Вас есть шанс...

Но ведь нынешний президент позиционирует себя как религиозного человека…

Я не знаю, какой он человек, я с ним не знаком. Не знаю, насколько он православен. Посмотрим, чем закончится праздник. Мне самому очень интересно, что будет происходить в Украине, что будет на молебне, кто что скажет.

Мы когда все это начинали, когда митрополит Владимир благословил проводить концерт ежегодно, понимали, что государство начнет эту штуку использовать в своих интересах. Поэтому для нас было очень дорого, что мы с ним не связаны. Мы как-то так себе придумали, что мы занимаемся народным творчеством, мы - с народом, мы – народ, мы – улица. Для меня чистота этого праздника очень важна, не хочу, чтобы он использовался кем-то в каких-то политических целях. Я не такой уж глупый человек, и понимаю, что это возможно. Можно заявить, что этот праздник нужен для воссоединения русского мира, так же, как возможно заявить, что он подчеркивает величие 22-летней страны, которая называется Украина. Его можно крутить в разные стороны, но толку не будет. Лучше вообще не крутить.

Я знаю патриарха Кирилла, беседую с ним. Когда пишут, что поп Кирилл приедет уничтожать границы между Российским и Украинским государством – поверьте, у него в голове точно этого нет. Его больше заботит наша духовная целостность.

По какому принципу отбирались исполнители на праздничный концерт? Почему доминируют российские рок-музыканты. Не боитесь, что это обострило и без того жесткие споры вокруг празднования?

Мы точно об этом не думали. Я только сейчас обратил на это внимание. Я пригласил Славу Вакарчука. Но Славик – чадо другой церкви, и он сказал: «Там не будет моего патриарха, я себя там не вижу». Это его право. Из тех украинских артистов, кто хотел выступить – те выступят. С.К.А.Й, например, хотели. Они будут играть. Обязательно будет какая-нибудь украинская молодая банда, которую мы сейчас выбираем. Мы очень хотели, чтобы это было не просто драйвовое действо, а чтобы оно было смысловое. Чтобы оно было о любви, о человеке.

Принципа отбора не было никакого. Допустим, Кинчев очень давно хотел приехать на этот концерт, но раньше у него не получалось. Бутусов хотел приехать. Мы с ним говорили на эту тему и прошлым летом, и позапрошлым, что как-то вот все не получается. Так совпало. Мы не выбирали какую-то пропорцию, которая должна быть. Я думаю, это неправильно. Это понижает сам градус события, которое произошло.

Очень хотел приехать Эмир Кустурица. Но у него сейчас очень дорогостоящий съемочный процесс в Европе, он смог вырваться на кинофестиваль в Одессу, куда его пригласили еще год назад. Эмир сказал, что его продюсеры просто порвут, если он еще раз уедет. Но в следующем году он точно будет в Киеве.

Когда в 2008-м мы с Шевчуком ехали по Украине, особенно по Западной Украине, я читал, что мы – новая утонченная спецоперация Кремля. Меня это очень сильно забавляло. Ровно до того момента, пока я не получил из рук российского президента Орден Дружбы. Это был единственный раз, когда я был в Кремле. Общения с утонченными российскими политтехнологами у нас нет никакого. И никогда не будет. Потому что смысл нашего мероприятия в том, что человеку сказали, что есть Бог и это выше всего остального. В том числе – границ и политиков.

Кстати про этот орден. Не возникало мысли: принимать или не принимать?

Многие друзья думали, поеду я в Кремль или не поеду. Когда меня Путин награждал, Шевчук, у которого есть много вопросов к нынешнему президенту России, сказал мне: «Мы столько лет тянем эту историю, говорим о дружбе народов. Даже вопрос не стоит брать или не брать». Кроме того, получить орден дружбы от другого государства, мне кажется, не западло.

Помимо этой награды у Вас также есть орден, полученный от митрополита Владимира, но при этом нет государственных наград или званий, полученных от Украины. Не обидно?

Нет! Радостно. Если бы меня наградила украинская власть, я бы сильно задумался, а правильно ли я живу.

Для меня ощущения свободного человека, который не зависит от государства, очень ценно. У меня, например, никогда не было трудовой книжки. Мама пугается, говорит: «Как же ты пенсию будешь получать?». Я ей объясняю, что у меня много коллег уже умерло и продолжают умирать, поэтому думать о пенсии было бы странно.

У меня нет связи с тем, что называется государством, я для него ничего не сделал. Если бы оно вдруг меня заметило и сделало бы, например, Героем Украины, я бы не понял: с какого это вдруг перепугу? Признание улицы для меня дороже.

Ваш друг Юрий Шевчук весьма жестко критикует Путина. Вы же получали орден из рук российского президента, неоднократно были замечены в провластных акциях в Украине. У вас нет претензий к бело-голубой власти?

Знаете, я в своей жизни на выборы ходил только два раза. Из юного революционера и либерала, которым я был в молодости, превратился в конкретного консерватора, еще и с монархическим уклоном. Мне в этом смысле очень близок Ваня Охлобыстин. Он, конечно, утрирует ситуацию, чтобы немножко напугать обывателя, но он это делает искренне и убежден в этом. Вот он говорит, что народу нужен царь. Но мудрый Андрей Ткачев на днях ответил на это: чтобы был царь у народа, должен быть богобоязненный народ. Если назначить царя тому народу, который сейчас живет, который переполнен желанием менять что-то не в себе, а вокруг - перестраивать города, менять власть, ставить на это совершенно жуткое место правителей людей, которые ему симпатичны, - ничего не получится. Так что успокойтесь, при нашем поколении царя точно не будет. Поэтому я не хожу на парламентские, городские и прочие выборы – я не считаю правителями людей, которые там представляют непонятно кого и что.

Я очень не принял внутри себя то, что происходило во время Оранжевой революции, при всем понимании того, что это была не только часть технологии, но и часть народного волеизъявления. Я пошел и проголосовал за Януковича. То, что рассказывали, что этот человек сидел в тюрьме – для меня абсолютно не было показателем чего-то плохого. Я знаю людей, которые сидели, но, не смотря на это – отличные ребята.

Второй раз я за нынешнего Президента проголосовал в городе Буэнос-Айрес, там у нас как раз были съемки. Все спортсмены и артисты, которые с нами там были, вдруг возжелали пойти на выборы президента. Половина была за Юлию Владимировну, половина – за Виктора Федоровича. У меня в этом отношении была очень четкая картина перед глазами. Я несколько раз видел, как он причащается. Отношение предыдущего Президента – Виктора Андреевича – к этому процессу меня немножечко ломало. По канону причастие – это высшее таинство, которое только может быть, к нему нужно готовиться, в том числе телесно, на каноне нужно быть, правила прочитать. Я обалдевал, когда видел по телевизору, что президент причащается в Лавре, через полчаса включаешь другой канал – он уже причащался во Владимирском соборе и заканчивал утро причастием в греко-католическом соборе. Впечатление было такое, что человек завтракать ездил. Это пугало.

Когда я увидел, что Виктор Янукович – православный и действительно верующий человек, когда мне попалась книжица его духовника – старца Зосимы, то, конечно, меня это подкупило. Я подумал: «Неужели Украину наконец ждет православный, мудрый правитель?». Поэтому в Аргентине мы очень долго искали украинское посольство, чтобы проголосовать. Там было еще несколько таких дураков, как и я.

Рок-музыка и религия, по крайней мере, - на первый взгляд, кажутся вещами плохо сочетающимися. Все же формула «секс – наркотики - рок-н-рол» она как то привычнее. Но большинство и российских, и украинских рок-музыкантов – люди верующие. На том же концерте по случаю Дня крещения Руси представлены в основном рок-исполнители. Как так получилось?

Все очень просто. Наши рок-музыканты, как правило, - это люди ищущие. Если западный музыкант делает очень качественный, крутой музыкальный продукт, то у нас в начале любой рок-группы лежит желание самовыражения. Нашим необходимо проорать на весь мир то, что наболело, с чем они не согласны. Те, кто выжил и продолжает играть, сочинять песни, у них, в силу возраста и приобретенного опыта, появляются вопросы. А еще появляется страх. У меня это в 40 лет произошло, у Гарика Сукачева – после 30. Кто-то называет это кризисом среднего возраста. Кто-то – вегетососудистой дистонией. Когда вдруг сердце начинает биться 200 ударов в минуту, давление скачет. Вот только что ты сидел нормальный, а потом вдруг заклинило так, что голову боишься повернуть. Это на физическом уровне. А на душе при этом так хорошо, что жить не хочется вообще. Понятно, что ты уже сдыхаешь, понятно, что ты умрешь, и какая разница – произойдет это сейчас или через 20 лет? Я прожил 50 лет, и они пролетели просто как секунда. Я вообще сомневаюсь, что время существует. Часы есть, времени – нет. И тут выходов бывает два. Первый – вытаскивают из джинсов ремень и вешаются на ручке двери в гостинице, второй – начинают быстрый поиск смыслов.

Те рокеры, с которыми я знаком – со всеми это происходило. Даже Горшок, который на днях умер – какое-то внутреннее богоискательство у него было. В какой-то момент понимаешь, что есть вещи, которые нельзя объяснить, есть много невидимого. Я не удивляюсь тому, что Бога ищут много людей – Юра Шевчук, Костя Кинчев, Слава Бутусов. Кто-то уезжает в Катманду, кто-то – к тибетским монахам, кто-то приходит к христианству. Выхода другого нет. Нужно искать, попытаться к чему-то прийти, и ты к этому обязательно придешь. Дверь откроется по-любому. Тот, кто хоть раз почувствовал этот необъяснимый кайф, который называется благодатью, он потом уже всю жизнь будет к нему идти.

Мы все прошли то, о чем вы сказали – и секс, и наркотики, и рок-н-рол. Я очень грешный человек и меня это пугает иногда. Не могу сказать, что я стал лучше, чище, милосерднее люблю всех, хотя этого очень хочется. Я этого не достиг и вряд ли достигну. Но какие-то внутренние сдвиги, конечно, происходят. Вижу это и по своим коллегам. Тот же Юра Шевчук, которого хорошо знаю много лет, бурчит, что каким он был, таким он и остался. Но я наблюдаю, что человек меняется внутренне и это хорошо.

Наша задача, наверное, даже не столько рассказать, сколько сделать так, чтобы люди задались вопросами. Вообще значение слова «крещение» - это объяснение. Это тот момент, когда людям объясняют, что мир устроен вот так. Для нас очень важно подсказать, в первую очередь – молодежи, что мир, который мы не видим – он гораздо ярче, больше и круче чем то, что мы видим своими слабенькими глазками.

При отборе молодых групп для празднования, какое впечатление сложилось о перспективах украинской музыки?

Мне нравится, что появилось много банд, которые играют.

Отвечу по-другому. Наша репетиционная база сейчас стоит на ремонте. В Киеве таких баз – как грибов. Но мы с трудом нашли в их графике место для репетиций. Молодняк там днями играет, репетирует, пробует. В наше совершенно не музыкальное время такое количество молодых людей, которые днями играют на гитарах, пишут тексты – я объяснить не могу. Но это здорово. Пусть 90% из них – графоманы, пусть для 90% из них музыка не станет жизнью. Но желание творить, а ничего лучше этого быть не может.

В последнее время не утихают скандалы вокруг Лавры. В том числе, связанные с чрезмерным достатком служителей церкви. Как Вы к ним относитесь?

В православии главное не сказать, а показать. Показать жизнью, поступками, примерами. Православный старец очень мало говорит. Он показывает. Я знаю монахов в Лавре, которые живут в крохотных кельях, спят на досках, хотя могли бы себе позволить намного больше. Они для меня пример. А с монахов, у которых пять джипов, самолет и несколько квартир я брать пример не хочу. Они сами отвечают за это перед Богом. Других примеров полно, когда люди отказываются от всего ради служения.

Наш бывший директор группы, который был разгильдяем страшным, вдруг стал священником и служит возле Чернобыльской зоны, в заброшенной деревне, куда съезжаются бабуськи из таких же заброшенных окрестных деревень. Я ему предлагал помочь устроится в Киеве. Он мне сказал: «Ты с ума сошел? Я только ради этих бабусек служу. Они мои, я за них молюсь, я их причащаю, я их хороню». Вот у него я учусь.

Евгения Мазур, «Главком»

УНИАН в Google News