Пресс-секретарь Донецкой епархии УПЦ протоиерей Георгий Гуляев
Пресс-секретарь Донецкой епархии Украинской Православной Церкви, настоятель Свято-Игнатьевского храма протоиерей Георгий Гуляев рассказал "УНИАН-Религии" о том, в чем нуждаются сегодня мирные жители Донбасса и какую работу ведет Церковь на Востоке Украины.
Пять месяцев назад в Донецк массово прибыли боевики ДНР. Что изменилось в церковной жизни после начала боевых действий? В трудный период для жителей оккупированной территории в чем больше всего нуждаются прихожане?
Для Церкви в Донбассе минувший год стал временем испытаний на твердость нашей веры и наших принципов. Знаете, мы всегда традиционно за богослужением молились о мире во всем мире, но так искренне, как сейчас, о мире мы еще никогда не молились.
Сегодня серьезное искушение для православных под давлением или перед выгодой стать подспорьем для политиков. Но Церковь в целом не может себе этих вещей позволить. Сегодня приходы Донецкой епархии находятся по обе стороны фронта. И между нами проложили вполне ощутимую границу с блок-постами, паспортным контролем, досмотрами. Но это границы человеческих претензий на землю и они могут меняться, а для верующих земля – это Божий дар. И в Псалтири говорится: «Господня – земля и что наполняет ее, вселенная и все живущее в ней, ибо Он основал ее на морях и на реках утвердил ее» (Пс. 23). То есть земля принадлежит только Богу, а мы на этой земле только люди, которые несем свою миссию.
Церковь не отделяет себя от народа, даже если эти люди в чем-то заблуждаются, мы рядом. Мы несем скорби с больными, с заблудшими, несем мир ожесточенным. Кормить голодных, посещать больных, наставлять на покаяние необходимо всякого вне зависимости от его политических взглядов. И наше нахождение рядом не является соучастием с тем, что они делают, а скорее становится для воюющих напоминанием о том, что есть другие приоритеты и ориентиры в жизни. Присутствие священника в среде воющих людей – это не есть одобрение или освящение их какой-то деятельности, скорее это возможность приготовить людей к смерти.
Минувший год стал для нас временем испытаний, потому что мы привыкли жить в благополучном крае. В Донбассе все время мирно уживались множество национальностей, здесь не было межэтнических конфликтов, здесь просто отсутствует база для этнического конфликта, никто никогда никого не притеснял. Мирно жили греки Приазовья, украинцы, русские и татары, немцы и евреи – более 100 национальностей. Мы всегда этим гордились. У нас даже религиозных конфликтов не было.
Мы знакомы с местными греко-католиками, общаемся с протестантами. На мероприятия приглашали для общения католических священников и представителей ислама. Они в меньшинстве находятся, но они никогда не были вне нашего внимания. Поэтому то, что происходит сейчас в Донбассе – это нонсенс. Это вызывает удивление, потому что это искусственно созданный конфликт.
В связи с такими событиями чувствуется ли отток прихожан УПЦ в Донецкой области?
Церковь – это, прежде всего, люди. Поэтому тот миллион человек, который, по данным ООН выехал из Донбасса, это и наши прихожане. Среди них были люди имущие, которые помогали строить храмы, которые поддерживали социальные проекты Церкви. Среди них люди, которые вместе с нами трудились, и ради которых мы строили храмы на шахтах, в больницах, на фабриках. Мы хотели быть ближе к людям, и люди тянулись к нам. Теперь многие предприятия не работают, разрушаются связи. Мы знаем скорбь этих людей, скорбь вынужденного переселенчества, трудности беженцев.
Благодаря стараниям митрополита Донецкого и Мариупольского Илариона за 20 лет его управления епархией типичный донбасский пейзаж со степью, трубами и терриконами изменился – практически в каждом городе появился храм. И это не только восстановленные или реставрированные святыни, а именно новопостроенные храмы. Эти храмы появились там, где их никогда не было. А сейчас там, где проходит зона конфликта, где проходит линия фронта, эти храмы оказались в той зоне, которая подвергается обстрелам и разрушениям. За время конфликта в Донецкой области так или иначе пострадало 62 храма. Это храмы Горловской и Донецкой епархии УПЦ. Есть практически полностью разрушенные храмы, как то Свято-Иверский женский монастырь, разрушенный храм святого Иоанна Кронштадтского, очень повреждены храмы в Макеевке и Иловайске. А есть храмы посеченные осколками с частичными разрушениями – выбиты окна, пробиты крыши, осыпалась штукатурка.
Насколько я знаю, в Донецкой области даже в разрушенных храмах иногда проходят службы и остаются на своих местах священнослужители?
Есть районы, откуда люди эвакуировались, здесь само физическое нахождение опасно и священник тоже может быть героем до определенной границы. Митрополит нашёл, на мой взгляд, золотое решение – священники в местах боевых действий приписаны к храмам на мирной территории и основное время проводят там, но периодически приезжают в зону конфликта совершают службы для тех, кто остался или молятся в полупустом храме.
Если нет возможности вести богослужение, то община переходит в другой храм. Например, всех насельниц из Свято-Иверского монастыря (район аэропорта города Донецка) приютил Свято-Николаевский архиерейский собор. Монахини там живут в отдельном корпусе, молятся, туда же перенесены святыни и монастырское управление. Люди поддерживают друг друга – мы часть большой единой Украинской Православной Церкви с более 11 тысячами приходов. Мы чувствуем молитвенную поддержку и материальную помощь, которую нам оказывают верующие из различных регионов Украины. Из Киева, Одессы, Сум, Херсона, Харькова и других регионов к нам поступает гуманитарная помощь, которая направлена, прежде всего, на людей. Особым местом для беженцев стала Святогорская лавра.
Там живут, наверное, в основном семьи с детьми? В чем они нуждаются?
По данным Святогорской лавры, вот уже полгода там постоянно проживают 450 человек, из них 120 детей. То есть, для монастыря, в котором живет всего-то 100 монахов, это достаточное пополнение. Их, конечно, надо накормить, надо обеспечить нормальными условиями проживания, постельным бельем, медикаментами. Вообще весь город Святогорск стал эдаким городом беженцев – их там несколько тысяч.
Помещения, где живут беженцы, готовы к зиме?
Эти помещения достаточно комфортные были и раньше. Паломническая гостиница в советское время была пансионатом, теперь вернулась к исторической миссии – быть прибежищем для странников.
В чем больше всего сейчас есть потребность у верующих, оказавшихся в трудных условиях, в Донбассе?
Надо понимать, что ресурс, запас прочности, все время уменьшается. Верующий человек, конечно, не замечает некой скудости: мы привыкли поститься, у нас нет больших претензий к одежде. И закрытие модных бутиков в Донецке никак не отразилось на нас. Но все равно чувствуется нехватка медикаментов. Хорошее дело сделали верующие из Канады, они собрали средства и купили партию инсулина, мы смогли закрыть месячную потребность в инсулине по Донецкой области.
Когда страдает какой-то храм, это проблема для всей епархии. И владыка и собратья священники помогают и облачением, и какой-то утварью, иконами. Чтобы люди могли даже среди всей этой разрухи приходить и молиться, потому что без молитвы, без утешения жизнь в этом регионе может стать очень-очень тяжелой. Поэтому мы тем и занимаемся, что утешаем и поддерживаем людей.
В части гуманитарной поддержки мы получаемся и благотворителями и благополучателями. Иногда достаточно просто бабушкам на приходе наварить борща и покормить кого-то. Вот такое волонтёрство – каждодневное послушание.
Главная беда – сегодня люди не понимают, что их ждет в будущем при любых сценариях решения конфликта. Нанесены глубокие душевные раны, кто-то потерял близких, кто-то потерял имущество, кто-то побывал в плену. И в этом случае только Церковь может озвучить те жизненные смыслы, о которых она проповедует уже две тысячи лет – Христос и следование Ему. Прощение, покаяние, желание услышать другого человека и найти какой-то компромисс, который бы устраивал людей – вот о чем проповедуют священники.
Мы научились молиться под звуки обстрелов и просим друг у друга прощения на каждой службе, надеясь, что на следующей службе встретимся все снова вместе. Мы научились ценить не вещи, а отношения, отдавать своё тем, кто потерял и потерялся. Учимся жить скромнее. Знакомый священник рассказал, что иногда на панихиды люди приносят продукты из гуманитарной помощи... Получается, что люди делятся даже тем, чем поделились с ними.
Кроме молитвенной поддержки, вы пытались помогать в освобождении заложников в Донбассе?
К сожалению, эта миссия провалилась. Были отдельные случаи освобождения пленных и заложников, но, в целом, здесь нет контакта. Есть определенные интересы определённых людей, в которые мы не вписываемся. Это, действительно, проблема. Есть люди, которые вроде бы и хотят, чтобы мы помогали, но они по-другому решают все эти вопросы.
Приходят ли к вам люди, которые сегодня воюют по обе стороны конфликта?
Да, приходят. И мы оказываемся в очень непростой ситуации. В этой войне добровольно или по необходимости участвуют и наши прихожане. В вопросах, где официальные власти Украины и России, мировое сообщество не могут толком охарактеризовать, что происходит сейчас в Донбассе, скрывая это за какими-то эвфемизмами, от нас почему-то хотят политики из противоборствующих лагерей, чтобы мы официально называли вещи своими именами. Но мы – не та структура, которая навешивает ярлыки, мы можем давать только духовную оценку. И духовная оценка войне дана. Это – междоусобная брань. И цель верующих людей молиться о мире. Пользы от этого противостояния и разрушения собственного дома не будет.
А Церковь пытались привлечь к мирным переговорам по конфликту на Донбассе?
Пытались, нас приглашали на круглые столы, где были представители Киева и Донбасса. Но у священника всегда свое мнение – Евангельское, оттого для многих неверующих наше мнение становится проблемой. И коррупционеры, и революционеры уверены, что они здесь, на земле, будут жить вечно. Поэтому они с таким упоением творят свои дела. Но это не так – все когда-нибудь заканчивается. И даже если ты уйдешь от суда человеческого, то есть еще суд Божий. И даже сама смерть не закрывает все вопросы, а только начинает их задавать.
В Донецке было несколько случаев похищения священнослужителей разных конфессий. Как вы думаете, это было связанно с их верой?
Понять логику гонителей очень сложно. Если идет целенаправленный поиск инакомыслящих, пусть выскажут свою позицию, что те или иные конфессии им не приятны. Но ведь они молчат. Скорее всего, речь идёт об уголовных преступлениях, вполне обычных во время войны.
Был случай, когда протестантский пастор попал в плен в Донецке к одной вооруженной группировке, и среди мучителей он узнал другого протестанта, который в свое время приходил на евангельские беседы, а потом отошел от церкви. Это показательный случай – есть определённый процент людей, которые используют религиозный мотив для оправдания беззакония. Это, к сожалению, всегда присутствовало в истории человечества – политические и психологические мотивы завуалированы религиозным. Так, наверное, им проще жить.
Сейчас, на мой взгляд, происходит героизация одних людей с оружием и демонизация других. Верующий человек не станет поддерживать этого течения. Православные в Донбассе – такие же жертвы войны, как греко-католики или протестанты.
Православная Церковь в Донбассе – единственная структура в регионе, которая не изменилась с началом боевых действий. Уехал мэр, обладминистрация, правоохранители, а донецкий митрополит все тот же, и священники все на местах. Украинская Православная Церковь – это та структура, которая духовно связывает Донбасс с Украиной. И не дает забывать горячим головам о том, что кроме правительства соседней или своей страны – есть еще народ. Правительства приходят и уходят, а люди остаются. Пройдет время, взаимные обвинения и претензии сойдут на нет, и нам надо будет как-то жить и смотреть друг другу в глаза.
Как военные действия повлияли на семейные отношения верующих?
Венчаний, конечно, стало меньше. В основном приходят венчаться люди, которые уже были в браке и хотят получить церковное благословение. Крещения тоже есть, дети рождаются, их крестят. Понятно, что большинство рождаются вне территории боевых действий. Потому что не нормально, чтобы беременная женщина была на такой территории. Разделенные семьи, конечно, это тоже вопрос пастырской работы.
В таких тяжелых обстоятельствах в Донбассе как Церковь видит свою роль?
В условиях информационной войны нам постоянно задают вопрос: а вы с кем, вы за кого? Ответ один – мы со Христом. И кто бы не грешил, мы будем называть это грехом, а если человек сделал хорошо, мы будем говорить, что это благо. В этом наша роль морального, нравственного авторитета. Пусть сами мы люди немощные, слабые и не всегда можем что-то оценивать, но есть христианская интуиция, которая позволяет нам говорить: «остановитесь, если еще шаг, будет беда». К сожалению, эта беда уже наступила, но важно найти в себе силы обратиться к Богу и остановить конфликт на Донбассе.
Анна Хрусталева, «УНИАН-Религии».