Несколько километров до украинско-польской границы. Здесь живут люди, которые считают себя очень богатыми, ведь они имеют огромную веру в благодать Божью, а еще — 7 коров, две козы, швейную мастерскую и 10 га волынской земли. Здесь находится одна из древнейших святынь — Чудотворная Зимненская икона Божьей Матери, которая не только исцеляет глазные болезни, но и сама выбрала игуменью для своего монастыря! Здесь была любимая зимняя резиденция самого князя Владимира. Оттого и название села — Зимнее, а монастырь, существующий здесь более тысячи лет, — Зимненский Святогорский Успенский женский. Здесь принимает только польское радио, не ругают за русский язык и улыбаются от фразы: «У вас даже козы бандеровские!»
ДИВО ДИВНОЕ. В этой обители Господь творит чудеса через икону Зимненской Пресвятой Богородицы. Как невеста, икона путешествует по стране в золотых одеждах — окладе из золота, серебра, жемчуга и драгоценных камней, подаренных паломниками и гостями монастыря в благодарность за исцеление. И каждый год эти одежды обновляются. «От этой иконы прозрел князь Владимир, — говорит матушка Павла. — В битве за Корсунь он ослеп. А когда принял православие и женился на греческой царевне Анне в 988 году, Константинопольский патриарх благословил их иконой. По легенде, когда Владимир взял икону, то прозрел и увидел исходящий из нее свет. В 1006 году царевна Анна и князь Владимир подарили эту икону Святой горе в Зимненскую обитель. Обижать Зимненскую Пресвятую Богородицу и шутить над ней никому не советую. В XVII веке волынский староста Михаил Чацкий захватил монастырь, переделал его в костел и обворовал, а у иконы выкрикивал: «Ну что, не смогла спасти свой монастырь?!» Стал снимать оклад — и ослеп, а через три года умер. С тех пор все потомки рода Чацкого по мужской линии за три года до смерти слепли. Дошутился. Такая же история повторилась в 2009 году в Вольнянске под Запорожьем, куда ездила наша икона. Одна женщина отстояла очередь, а как увидела ящичек для пожертвований, стала возмущаться: «Понарисовывали здесь икон, чтобы деньги зарабатывать!» Пошла домой, а наутро проснулась слепой. Целую неделю по врачам ходила, а врачи только руками разводят. Снова пришла в церковь, где была наша икона, и батюшке пожаловалась: «Я в вашей церкви слепой стала!» А батюшка ей и ответил: что хотела то и получила, святыня не может быть поругаема. Зрение к той женщине, говорят, так и не вернулось. А вот кто преклоняет колени и просит помощи у иконы, того Бог исцеляет. Причем не только глазные болезни. Мы получаем множество писем и свидетельств. Одна из паломниц рассказывала, что у нее была опухоль в груди, она стала читать акафист, смазывать елеем больные места, а через четыре месяца сделала рентген — и врачи не нашли никакой опухоли. После таких исцелений нужно обязательно вернуться в храм и поблагодарить. А Светлана Шевченко из Киевской области 12 лет не могла родить, приехала к нам, службу на коленях простояла, а через два года родила близнецов! Даже прислала нам фотографию деток. Приехала женщина с раком горла, стала молиться у иконы и почувствовала, как будто кто рукой из ее горла что-то вытаскивает. Плохо было сначала, потом полегчало. Вернулась домой, пошла к врачу, а те не нашли опухоли. И таких чудес множество».
ИГУМЕНЬЮ ВЫБРАЛА ИКОНА. Белый храм с пятью золотыми маковками куполов виден изо всех окрестных сел. Трудно представить, что еще 23 года назад все это великолепие лежало в руинах. Здесь не любят вспоминать советское время: за 45 лет монастырю нанесли больше увечий и разрушений, чем за всю его 1013-летнюю жизнь. Хотя было в его истории всякое: монастырь захватывали униаты, преобразовывали в мужской, потом возвращали православным, его обстреливали австро-венгерские войска (в стенах Успенского собора до сих пор находится три боевых снаряда). В 1946 году в борьбе со «средоточием мракобесия» монахинь изгнали, а в стенах монастыря открыли дискотеку, библиотеку, медпункт, склады и «офис» тракторной бригады. Когда потолки стали проваливаться внутрь, а со стен осыпалась последняя штукатурка, власти построили новый Дом культуры, а монастырь стали растаскивать на кирпичи. Икону Зимненской Богоматери послушницам удалось спрятать в Корецком монастыре на Ровещине. В начале 1980-х здесь произошло чудо: 20-летняя корецкая послушница Стефана, приложившись к святыне, ощутила, что в ответ из лампадки полилось масло и облило ее с ног до головы. Монахиня в слезы: «За что же, Матушка Божья, ты меня наказываешь?» — а стоявшая рядом инокиня ответила: «Это Матерь Божья помазала тебя елеем на доброе дело — монастырь восстанавливать». Через десять лет Стефана вместе с инокиней Галиной (Николаей) была отправлена на послушание — возрождать Зимненскую обитель.
«В июне 1991 года там были одни руины, ни одного целого кирпичика, ни одной живой души, — вспоминает игуменья Стефана. — Мы нашли единственную более менее пригодную комнату для жизни, но чтобы пробраться туда, приходилось идти пригнувшись и крадучись, чтобы не задеть летучих мышей и не разгневать полчища крыс. Мы понимали, что эти руины может только Господь восстановить, и стали ежедневно горячо молиться. Первым на призыв о помощи отозвался нынешний настоятель Киево-Печерской Лавры — владыка Павел, который в те годы был настоятелем Свято-Успенского храма, в 15 минутах езды от Зимнего. Он сразу предложил свою помощь и успокоил: «Матушки, не переживайте, я вам помогу. Все что в моих силах и с Божьей помощью — восстановим!». Каждый день он приезжал в Зимнее со своими помощниками. Для всех нас его слово, помощь и благословение — все равно что от Бога. Стоит сказать: «Приедьте, батюшка Павел», — он тут же: «Сейчас, матушка, ждите, будем». Он был 3,5 года возле нас. Потому его переход в Лавру для нас был большой утратой. Но он не оставил нашу обитель и поддерживает ее до сих пор как настоящий отец. Даже над тем фактом, что наш монастырь на 50 лет старше Лавры, владыка любит подшучивать: «Как же — 50 лет! Послушать матушку Стефану, так их монастырь еще до Рождества Христова стоял!»
Сегодня в монастыре живут 40 монахинь-насельниц в возрасте от 26 до 80 лет, здесь отреставрированы все храмы, проведены коммуникации, проложены дорожки, разбиты фонтаны и сады. Усилиями матушки благочинной Тамары в пруду появились караси и карпы, а благодаря матушке Варфоломее зацвел роскошный фруктовый сад. В монастыре есть своя просфорня-пекарня, пошивочный цех, а на 10 га земли разбиты две теплицы и фруктовый сад. «Вообще, мы сейчас богатые — у нас есть семь коров, две козы!» — говорят монахини. В стенах монастыря по выходным работает офтальмологический кабинет, а в одном из старых сельских зданий сделали ремонт и открыли музыкальную школу — всем этим бесплатно могут воспользоваться как жители окрестных сел, так и гости из других регионов. А как-то матушки взяли под опеку 12 девочек-сирот, выучили их и помогли устроиться на учебу в техникумы и вузы.
ПЕЩЕРЫ. История Зимненского монастыря тесно связана с историей Киевской Лавры. Первый игумен Киевской Лавры Варлаам, возвращаясь из Греции, посетил обитель в Зимнем, но заболел и умер. Варлаам завещал перенести его останки в Киев. Но до того, как они попали в Киево-Печерскую Лавру, полвека мощи преподобного хранились в подземных пещерах Зимненского монастыря — теперь здесь церковь святого Варлаама. Пещеры эти немного меньше Ближних пещер Киевской Лавры, но значительно холоднее — температура не поднимается выше +10. Экскурсии здесь проводит самая старшая монахиня — 79-летняя матушка Павла, которая хранит в памяти всю историю монастыря, учит, как вести себя в пещерах, чтобы «не разгневать старцев», и уговаривает на исповедь. «Эти пещеры еще в IX веке вырыли монахи для молитвенного подвига, а в период войн там прятались и хранили иконы, — говорит матушка Павла. — Строители до сих пор находят здесь кости первых подвижников. Многие из них боялись трогать — так и оставили. Считается, что здесь хозяева — умершие монахи. Перед входом нужно загадать желание, и если свечка не погаснет — желание сбудется. Если погаснет — значит, не сбудется, приезжайте в другой раз. А еще часто свечи монахи гасят, если человек злое дело сделал. Тогда нужно на исповедь идти, причаститься. Еше на ступеньках нужно склонить голову. Кто не склонит — по голове от монахов получит».
ТАБУ. Монахиням запрещено покидать монастырь без ведома настоятельницы, есть мясо и не совершить послушание, которое дадут старшие. Сладкое у монахинь не запрещается — на праздники на трапезу игумения часто угощает их конфетами. Телевизоров и интернета нет, мобильные телефоны не приветствуются — разрешены только тем, кто несет ответственность и использует технику для выполнения послушания (например, экономка или игуменья). В келиях живут по две монахини. На послушание разрешается надевать и светлые одежды. А еще звон на службу монахини нежно зовут «колотушкой».
ОТКРОВЕНИЯ МОНАХИНЬ. «Бог ставит человека в такие обстоятельства, что тот сам в монастырь приходит, а остальное — от лукавого, — говорит матушка Тамара. — Меня родные вымолили — бабушка всегда читала молитвы. Рассказывала о родственнице, у которой во время Второй мировой 8 сыновей на фронт ушли, а она каждый божий день молилась, и все 8 вернулись живыми — это ли не чудо?! В школе я к экзаменам готовилась с молитвой и сдавала «на отлично». Стала филологом, приехала в Зимненский паломницей, а уехать отсюда просто не смогла — влюбилась в это место».
Матушка Варфоломея — одна из первых, кто пришел к матушке Стефане и Галине (Николае) монастырь возрождать. Она была девятым ребенком из двенадцати в православной семье. «С детства я знала, что буду монахиней, — говорит матушка Варфоломея. — Тогда был коммунистический режим, на Пасху нас отправляли в походы, но мы умудрялись ходить в церковь. За что потом на общей линейке получали выговор с записью в дневник — маму в школу вызывали. Учась в швейном училище, я, как и все, ходила на танцы, встречалась с парнями, но только неинтересно мне это было. Когда созрело желание уйти в монастырь, просила Бога направить меня туда, где нужно было бы создавать все с нуля, из руин. В июне 1991-го открылся Зимненский монастырь, а в июле пришла я. Мы с матушкой Стефаной и матушкой Николаей жили в двух комнатах, где из удобств — только голые стены и протекавшая крыша. Ставили двери, так крысы тут же их прогрызали! В сарае, где прежде был телятник, они целыми выводками ходили, по 30 штук! Но нам было все нипочем: молодые ведь, хотелось горы свернуть. Мы вычистили все помещения, узнали о травах, которые уничтожают крыс, готовили крысам яд. В конце 1991-го нас было уже 15 послушниц. Когда приехала, мне выдали старенький подрясник и тапочки — два года так проходила. А потом появилась швейная машинка, и стали шить сами. Первое наше важное приобретение — две коровы. То-то была радость! Сложнее всего было справиться мне только с одним — радоваться тому, что нужно вставать в 5 утра».
«Если бы год назад сказали, что я уйду в монастырь, — никогда бы не поверила, — говорит 26-летняя монахиня Юлия. — Жила, как большинство: учеба, работа, дом, — но чего-то не хватало. Ощущала, словно иду в пропасть. Приехала на экскурсию в монастырь, и когда матушка Павла открыла ворота к источнику, я вдруг увидела, какая красота вокруг, и просто онемела. Почувствовала — это то место, куда я стремилась всю жизнь. Внутри меня была духовная боль, которую я ничем не могла перекрыть. А здесь она исчезла. Мое решение уйти в монастырь родители приняли неоднозначно. Отец был категорически против, а мама позже созналась, что сама хотела уйти в монастырь, но бабушка ее отговорила. Пришла я с одной сумочкой, в которой — молитвослов, четки двоюродной сестры и одна сменка. Две недели привыкала, потом матушка призвала на разговор. Вначале мне выдали подрясник, а спустя год — уже рясу и камилавку (головной убор). Друзьям ничего не говорила, о том, что я ушла в монастырь, знали только родители и брат. Вспомню о прежней жизни, где кроме работы, телевизора и компьютера по вечерам ничего и не было — ужасаюсь. Тут я общаюсь с Богом, с самой собой, с природой. Думаю, в мир уже не вернусь. Не хочу жить впустую».
Анастасия Белоусова, "Сегодня".
