6 ноября Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл возглавил торжества престольного праздника в храме в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Большой Ордынке в Москве. По завершении Божественной литургии Предстоятель Русской Церкви обратился к собравшимся с Первосвятительским словом.
Ваше Высокопреосвященство, дорогой владыка Иларион! Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства! Досточтимые отцы, дорогие братья и сестры!
Я всегда с особым чувством совершаю Божественную службу в этом прославленном московском храме, в окружении глубоко верующих людей, которые приходят сюда по зову своего сердца. Вас никто не гонит, вам никто не предлагает каких-то льгот за то, чтобы вы посещали храм. Вам очень непросто два с лишним, а то и три часа стоять, ни на минуту не присев. Но ведь каждый приходит сюда, зная, почему он идет.
Невозможно обмануть такое большое количество людей — и не только тех, кто сегодня в храме, а всех тех, кто притекает к образу Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость». Невозможно обмануть, потому что людей вообще обмануть непросто, а людей, искушенных всеми сложными обстоятельствами современной жизни, — тем более.
Ну, кто бы приходил в храм сей? Кто бы стоял все эти часы? Кто бы возносил свои молитвы, если бы на них не было ответа? А кто отказывался бы от семьи, от детей, принимал монашество, уходил на всю жизнь в монастыри, в уединение, или посвящал себя церковному служению, которое требует трудов чуть ли не 24 часа в сутки, — если бы люди не чувствовали отчетливо Божиего присутствия в своей жизни? Рухнула бы вся церковная организация. Никакая светская власть — ни в Византийской или в Российской империи, ни, тем более, в нашей стране в годы гонений — не может быть фактором, удерживающим людей в Церкви, а только глубокая вера.
Но ведь вера — это не просто осознание того, что Бог есть и есть Пресвятая Дева, Которая нам помогает. Мы как-то меньше всего об этом думаем — мы просто приходим к чудотворному образу и просим Богоматерь, молим Ее помочь и уходим утешенными. И как часто свидетельствуем потом, что именно молитва пред сим чудотворным образом принесла успокоение души, исцеление физических болезней, помощь в опасных обстоятельствах! Мы обретаем ответ — ответ неба, ответ вечности через молитву пред чудотворным образом Пресвятой Богородицы. Вот это и есть вера.
Когда у знаменитого французского ученого Паскаля спросили — а он был человеком глубоко верующим — «А что вы можете сказать о своей вере?», — он, подумав, ответил: «Моя вера сродни веры простого бретонского крестьянина, но до веры бретонской крестьянки мне еще далеко». Бретань — это северо-западная провинция Франции, где в то время жили и сейчас живут простые люди, которые возделывают землю, питаясь от плодов своих трудов. Как замечательно прозвучали эти слова великого ученого: «До веры бретонской крестьянки мне еще далеко»! Потому что вера, хотя и поддерживается рациональными обстоятельствами и силой разума, но принадлежит преимущественно человеческому сердцу, как говорил святитель митрополит Филарет (Дроздов), который освятил этот храм в первой половине XIX века. Действительно, вера принадлежит сердцу и вера принадлежит всему человеческому естеству. Вера — не просто убеждение, не просто мысль, не просто эмоциональное переживание, но это сама жизнь, подкрепляемая несомненным убеждением в Божественном присутствии в этой жизни.
Сегодня весь род человеческий проходит через очередные испытания — уже не в первый раз. Когда в XVIII и особенно в XIX веке стали развиваться естественные науки, многие стали говорить примерно так: «Ну, как же можно в Бога верить в век электричества?» Потом появлялись другие научные теории или, скорее, гипотезы, и интеллигенция, увлекаемая этими гипотезами, но оторванная от реального религиозного опыта, говорила: «Как можно верить в наше время, когда наука говорит нам о том, о другом или о третьем?» Затем наша страна, народ наш — не без усилий тех, кто так говорил, — пройдя через катастрофу революции и гражданской войны, обрушилась в пропасть тотального неверия. Были ссылки и на науку, и на философию, а когда их не хватало, происходила просто физическая ссылка людей в отдаленные места или их физическое уничтожение…
Разве уверенные в своей правоте люди будут физически уничтожать тех, кто мыслит иначе? В гонениях обнаруживалась слабость, тщетность всех этих потуг разрушить веру. И мы знаем, что в какой-то момент наш народ стал преодолевать все эти искушения, с их научными теориями, с достижениями в тогдашней физике или химии. Люди об этом уже не думали, потому что их привел к вере совершенно другой опыт, который не имел ничего общего с интеллектуальными рассуждениями XIX века.
Так мы жили в трудные годы гонений, а затем, когда они прекратились, с какой радостью народ наш повернулся к вере, каким мощным было духовное возрождение, которое до сих пор не иссякает! Но сегодня на горизонте забрезжили — о, чудо и удивление! — те же самые соблазны XIX века. Нам снова говорят: «Вера не вписывается в научную картину мира! Какая вера может быть в век компьютеров и мобильных телефонов?»
Какая разница между электрической лампочкой и компьютером, любыми сверхсложными машинами и механизмами, которые производят человеческий разум и человеческие руки? Никакой разницы! Но ведь соблазняются люди. И когда читаешь все эти возражения против веры, то видишь одни перепевы старого — ничего нового нет, всё то же самое. Не должен наш народ допустить утерю веры, не должна погибнуть наша молодежь, ведь мы прошли через такой исторический опыт кошмарного безверия, унесшего миллионы жизней, что не можем второй раз споткнуться на том же.
И потому сегодня наше слово, слово Церкви обращено к народу, к нашей мятущейся интеллигенции, с ее постоянным преклонением перед достижениями ума и рук человеческих, при игнорировании благоговения перед Божиим творением, и к нашей молодежи, которая нередко оказывается восприимчивой к соблазнам, искушениям, в том числе к пустым перепевам прошлых безбожных утверждений. Обращаясь ко всем, Церковь говорит: нельзя повторять одни и те же ошибки. Если человек повторяет то же самое, то это свидетельствует уже не о том, что он чего-то не знает, а о внутреннем помрачении и глубине болезни.
И потому, утверждая истину Божиего бытия, утверждая силу Божественного присутствия в нашей жизни, говоря о реальности помощи, которая исходит от Пресвятой Богородицы, мы не обращаемся к попыткам опровергать то, что опровергнуто самой жизнью, что опровергнуто кровью мучеников и исповедников. Мы, ничего не опровергая, утверждаем, что человек живет силой Божией, и, утверждая это, со смирением взираем в будущее, ничего не опасаясь и ничего не страшась, как учит нас пламенный Златоуст.
Пусть опыт нашей молитвы перед дивным образом Богоматери «Всех скорбящих Радость» не только дает нам просимое, но и укрепляет нашу веру. Мы же эту веру, это убеждение должны разделять со своими ближними и дальними, со своими детьми и внуками, также ничего не опасаясь и ничего не страшась. Мы у себя дома, это наша страна, это наш народ. Потому слово наше ясно и прямо и без обиняков. И оно не от нашей человеческой мудрости — оно от мудрости Божественного откровения, от великого опыта, через который прошел наш народ и наша Церковь-мученица.
Я хотел бы в память о пребывании в этом святом храме преподнести образ святителя Тихона Задонского с частицей его мощей. Пусть эта святыня пребывает в сем прославленном московском храме, пусть она умножает присутствие Божественной благодати в этих прославленных стенах.
Сердечно благодарю Вас, владыка митрополит, за Ваши добрые слова, за подарок, который Вы мне сегодня вручили. Очень трогательно, что почти всякий раз, когда я здесь служу, Вы мне вручаете облачение, сделанное по примеру древних русских облачений, запечатленных на старинных иконах. Всегда с радостью возлагаю на себя эти внешние символы и знаки исторического преемства.
Храни вас всех Господь, и Покров Пречистой Царицы Небесной да пребывает со всеми нами. Аминь.
