Традиции православия: почему запорожские казаки держались православной веры?

Запорожье находилось на перекрестке трех конфессий – ислама, православия и католицизма. Украинскому казачеству исполнилось 520 лет.

Невозможно найти в истории Украины другую дату, которая бы так глубоко и разнопланово повлияла на судьбу украинского народа: 1492 - год основания казачества. Первые письменные упоминания о наших героических предках приходятся именно на это время. О них говорится в официальных документах Османской империи и Великого княжества Литовского.

В 2012 году украинскому казачеству исполнилось 520 лет. История имеет множество свидетельств о различных сферах жизни жителей Запорожской Сечи. Прошлое земель Запорожского края в народном сознании традиционно ассоциируется с историей запорожского казачества.

Особенности генезиса казачества, историческая традиция, геополитические и природные условия его существования привели к формированию своеобразного православного мировосприятия запорожцев.

Известный историк Елена Апанович подчеркивает, что во времена существования запорожского казачества весь мир был верующим. Религия была основной формой мировосприятия, и поэтому даже атеистические идеи носили форму религиозных сект. Национально-освободительные движения, политические, военные конфликты имели религиозный характер и форму.

Религия сопровождала человека на протяжении всей его жизни – начиная с крещения при рождении и заканчивая причащением перед смертью и погребением, совершаемым священником. На религиозных темах строилось искусство, значительная часть книг, выходивших в те времена, имела религиозный характер. Праздники, во время которых люди отдыхали и общались со своими близкими, были религиозными.

Поэтому мировоззрение запорожского казачества тоже имело религиозный характер и внешне проявлялось в традициях православия. Запорожье находилось на перекрестке трех конфессий – ислама, православия и католичества. Почему же казачество традиционно придерживалось именно православия?

На Запорожье приходили люди в основном из украинских земель, входивших в состав России и Польши. Для них, мало знакомых даже с тонкостями православной религии, ислам был совсем чужим и непонятным, а «басурмане» сравнивались с самым низким понятием и были даже «хуже чем иудеи», которых сравнивали с собаками: «жид и собака – вера однака».

Кроме того, исторически сложилось так, что представители исламской веры – татары и турки – были врагами как Украины, так России и Польши. Они часто осуществляли набеги на их земли и причиняли значительный вред населению. Понятно, почему татары и турки, а вместе с ними и их религия воспринималась запорожцами враждебно.
Невосприятие казачеством католичества имеет не такие глубокие исторические корни.

До 1569 г., т.е. до принятия Люблинской унии, и даже в первые годы существования Речи Посполитой веротерпимость была одной из характерных черт общественной жизни Украины. Только борьба запорожского казачества с татарами и турками шла под религиозными лозунгами. С приходом короля Сигизмунда III ситуация существенно изменилась. Правительство Речи Посполитой, а следом за ним и польская шляхта стали притеснять православие. В 1596 г. решением Брестского собора была ликвидирована православная церковная иерархия. Это вызвало оппозиционную реакцию со стороны православных священников, писателей и полемистов.

Но наибольшую опасность для правительства Речи Посполитой представляло казачество, которое уже в 1596 г. во время восстания во главе с Северином Наливайко громило имения сторонников унии, провозгласив лозунг защиты православия. Казачество проявило себя защитником православной веры и весной 1610 г., воспрепятствовав попыткам митрополита Ипатия Потия склонить киевское духовенство к унии и подчинить себе местные церкви.
С этого времени защита православия для запорожцев стала означать защиту тех прав и свобод, на которые вела наступление польская шляхта.

Можно согласиться с мнением Н. Марковина о том, что на «соблюдение» запорожцами православной веры повлияло, между прочим, и сопоставления «претензий» католического и православного духовенства. Последние, как писал Марковин, в отличие от проповедников «веры панской», не ущемляли своим авторитетом ни в семье, ни тем более в общественном состоянии, уговаривая только действовать по совести.

Таким образом, приверженность православию давала запорожцам дополнительные основания для ведения борьбы с католической Польшей и татарами и турками, исповедовавшими ислам. Запорожские вербовщики кричали на площадях и ярмарках: «Кто желает за христианскую веру быть посаженным на кол, кто хочет быть четвертован, колесован, кто готов терпеть всякие муки за святой крест... – приставай к нам».

Вполне естественно, что православная обрядность запорожцев имела много общего с обрядностью населения соседних украинских земель. Причиной этого была тесная связь Запорожья с Левобережной Украиной. Именно с ее территории приходило значительное количество людей, вливавшихся в войсковое товарищество; на Левобережье у многих из них оставались семьи, и поэтому зимой, в мирные времена казаки ездили к своим родным.
Многие из запорожцев по собственной инициативе или по поручению Коша посещали Киевскую консисторию, Межигорский и другие украинские монастыри.

Значительная часть духовенства прибывала на Запорожье именно из Межигорья, а запорожская старшина поддерживала достаточно тесные контакты с украинским духовенством. В XVIII в. было распространено хождение на Запорожье «странствуюших дьяков» из Киевской академии, которые часто устраивались при казацких церквях.
Религиозная литература на Запорожские Вольности поступала главным образом из Левобережной Украины.

Казачество видело оправдание жестокостям войны в постулате о защите православной веры от мусульман и католиков. Частые походы заставили запорожцев значительно упростить религиозные обряды и придать им военную окраску. Стремление Коша руководить всеми сферами жизни Запорожья, в том числе и религиозной, привело к изменению традиционной системы управления церквями.

Специфика религиозности запорожцев ярко проявилась в отношении к представителям других конфессий и различных этносов. Запорожцы были заинтересованы в увеличении своей численности. Конечно, не следует абсолютизировать тот факт, что поскольку на Сечи традиционно не было женщин, там никто не рождался. Ведь территория Запорожских Вольностей вовсе не ограничивалась Сечью.

И все же войсковое товарищество испытывало постоянную потребность в пополнении: многих жителей Запорожья ежегодно уносили болезни, старость или войны. И долгое время главным источником пополнения рядов Запорожского Войска было принятие переселенцев из-за пределов Запорожья. Конечно, больше всего такого пополнения прибывало из соседних украинских земель, и большинство этих переселенцев исповедовало православную веру.

Вместе с тем на Запорожье находили приют евреи, болгары, сербы, грузины, волохи, поляки, литовцы, беларусы, черногорцы, татары, турки, калмыки, немцы, французы, итальянцы, испанцы, англичане…
Капитан российской армии Зарульский, современник Новой Сечи, отмечал, что ради «приумножения войска» запорожские казаки принимали переселенцев без разбора веры, закона, родины и причин, заставивших их покинуть ее».

На Запорожье действительно принимались люди любого этноса, однако они должны были принять православную веру. Без выполнения этого условия переселенцы не имели права здесь проживать. Необходимость этого подчеркивается рядом документов. В наказе запорожским депутатам в Комиссии для составления нового Уложения о принятии в ряды Войска Запорожского говорилось так: «в Войско Запорожское из разных наций, для проживательства и службы малолетними и уже совершенных лет люде приходят, и по принятии ими закона Грекороссийского и на верность Ее Императорскому Величеству присяги, записываются на службу».

В мемуарах и исторической литературе пересказывается процедура принятия в Войско. Прибывшего на Сечь обычно приводили к кошевому атаману, который спрашивал: «А веруешь ли ты в Бога?» Новоприбывший отвечал: «Верую». – «И в Богородицу веруешь?» – «И в Богородицу верую ». – «А ну, перекрестись!» Человек крестился. Этим и ограничивалось выяснение религиозной принадлежности. В случаях, когда прибывший не был православным, перед вступлением в Войско он был должен креститься в эту веру.

Так, в просьбе архимандрита Нефорощанского монастыря к Киевскому митрополиту о пострижении в монахи послушника Иова Крижановского сообщалось, что этот послушник «польской нации, в местечке Пенске от родителей евреин, их оставил, и зашедший в Сечь Запорожскую, тамо принял веру христианскую и крещен де будучи тамо начальником Межигорского монастыря иеромонахом Феодоритом..., и наречено де ему имя Иов, а восприемники де ему были запорожские казаки Иван Швидкий и Артем Василиев».

В аттестате казака Василия Перехриста сообщалось, что он также родился в «Польской области», в еврейской семье, по собственному желанию прибыл в Запорожскую Сечь, где был крещен в сечевой Покровской Церкве начальником Киево-Межигорского монастыря, а восприемниками ему были запорожские казаки. Иногда на Запорожье прибывали евреи, которые уже приняли христианство. Так, рожденный в Смеле в еврейской семье Иван Леонтьевич Ковалевский был еще в малолетстве крещен матерью, после чего семья переехала в Новый Кодак. На Запорожье Ковалевский сначала служил в Войске, а позднее стал иереем в Святотроицкой Самарчицкой церкви.

В некоторых случаях казаки привозили на Запорожье малолетних представителей других конфессий и крестили их. Так, запорожцы в Балте похитили из колыбели поляка, привезли его на Сечь и крестили. В Хотине полковой есаул Василий Рецептов похитил малолетнего еврея, привез его на Запорожье и окрестил, назвав Семеном Чернявским. Казаки спасли от гибели малолетнего поляка, которого назвали Григорием Покотило. Куренной атаман привез его на Сечь, где крестил в православную веру.

Кош, руководствуясь экономическими и политическими интересами, заботился об увеличении контингента Войска и количества рабочих рук на Запорожье. Поэтому казаки, приняв в свои ряды перекрещенных представителей других конфессий, независимо от их этнической принадлежности, не чинили им никаких притеснений, и те имели возможность получить руководящие должности в Войске. Так, вышеупомянутый Григорий Покотило стал куренным атаманом. Сын польского помещика Алексей Григорович (Билицкий, Бильский) занял такую же должность. Бывший крымский мурза Иван Чугуевец стал войсковым писарем.

Однако приведенные факты не могут служить основанием для того, чтобы утверждать: «Нигде не было такой терпимости к разным верам, как это мы видим на Запорожье».
Казачество совсем по-разному относилось к своим единоверцам и представителям других конфессий. Запорожцы, считая своим долгом защиту православных от мусульман и католиков, довольно часто осуществляли набеги на татарские и турецкие земли с целью отбить пленников (ясыр), захваченных иноверцами на территориях, населенных православными.

Во время ведения боевых действий с Турцией запорожцы достаточно часто отбивали пленных православных, которым не чинилось никаких препятствий в возвращении на родину. Когда казаки под командой Данилы Третьяка отбили у татар 673 волоха и еврея, то валахам, как единоверцам, разрешили остаться на Запорожье или «отойти за Днепр». Вместе с тем, иногда казаки задерживали у себя освобожденных из плена, чтобы вернуть их в лоно православной церкви. Так, во время войны 1768-1774 гг. запорожцы отбили у татар ясыр, в который входили и две «потурченные » женщины (т.е. те, которые приняли ислам). Казаки обратились к духовным властям, прося вернуть «потурченных» в православие, поскольку их «как отлученных от православной веры, в церкви Божьей без ведома и разрешения архипастыря принимать сомнительно».

Запорожское казачество, считая себя защитником православной веры, было одной из движущих сил ее защиты – к ним приходило немало переселенцев из Правобережной Украины, которые были недовольны притеснениями польского правительства и жестокими мерами по обращению православных в унию.

На Сечь приезжало много духовных лиц, которым поляки причинили обиды; среди них был и игумен Мотронинского монастыря Мельхиседек Значко-Яворский. Такие духовные лица призывали запорожцев защитить православных от произвола поляков. По просьбе Мельхиседека даже Екатерина II обратилась в Варшаву, чтобы были прекращены притеснения православной веры. Хотя тогда российской императрице и не удалось ничего добиться от польского правительства, слухи об «обороне» царицей православия распространились Украиной и достигли Запорожья. Под влиянием этих событий казаки, уже давно враждебно относившиеся к полякам, начали уходить в гайдамаки, организовывали вооруженные отряды и громили города и имения на Правобережной Украине.

Казачество, которое входило в ряды гайдамаков, и здесь выступало под лозунгом защиты православия. Оно объясняло свои действия тем, что «униаты народу христианскому великие беды и разорения делали, при том же разорении, священников благочестивых словивши, головы, бороды и усы обстригали и тиранско мучили; не токмо священникам и монахам то делали, но и народу христианскому, и еще войско конфедератское в Украину спровадивши, хотели народ христианский мучити». Гайдамаки захватили большое количество городов и имений Правобережья, среди которых были и Богуслав, Корсунь, Канев, Умань, Лысянка, Жаботин, Медведовка.

После захвата населенные пункты подвергались разрушениям, пожарам и грабежам, а католические и униатские священники, поляки и евреи истреблялись. Помещик Липоман, католик, свидетель этих событий, рассказывал, что поляков сбрасывали с крыш на копья, убивали «чем попало», а у входа в церковь Францисканского монастыря, что в Лысянке, гайдамаки повесили поляка, еврея и собаку с такой надписью: «Лях, жид и собака – все вера однака». Некоторые поляки и евреи бежали в ханскую Балту.

Тогда гайдамаки захватили этот город, перебили евреев и поляков, которые там прятались, а татар выгнали. Иногда евреи и поляки бежали под защиту войск Российской империи. Так, атаман Уманского куреня Семен Неживой, войдя в Крылов, не нашел там ни одного еврея или поляка. Тогда он обратился к полковнику Хорвату с жалобой, что российское военное руководство укрывало врагов православия.

Семен Неживой даже требовал от Хорвата выдать последних вместе с их имуществом казакам, причем добавлял: «не за имущество втруждаемося, только абы вера христианская от них не была больше оскверненная, и чтобы не было врагов на государство, также и на правоверных христиан».

Казаки, беспощадно убивая и грабя во время гайдамацкого движения поляков и иудеев, старались не причинять вреда православному населению. Некоторые из казацких руководителей гайдамаков после захвата населенных пунктов Правобережной Украины даже брали от их православных жителей «свидетельства », в которых сообщалось, что гайдамаки им не наносили никакой обиды «и грабительства христианам никакого не делали». Такие свидетельства запорожцы в случае ареста российскими войсками подавали как доказательство своего ревностного исполнения христианского долга и защиты православного населения от притеснений со стороны католиков и иудеев.

Неприязненное отношение казаков к евреям имело глубокие исторические корни. Уже в XVI в. Евреи сконцентрировали в своих руках большую власть в Польше и Литве. В XVII в. им были отданы на откуп королевские и помещичьи имения, вследствие чего даже сами поляки оказались в зависимости от еврейского капитала . Еще больше, чем поляки, ощущали на себе гнет евреев украинцы. Евреями-арендаторам панских имений были предоставлены чрезвычайно широкие права на украинских землях – они могли даже распоряжаться жизнью крестьян, находившихся в этих имениях.

Евреи устанавливали достаточно высокие подати и сборы с крестьянского населения. Кроме того, они во многих случаях брали в аренду и церкви, а православные вынуждены были платить им определенную сумму за разрешение отправлять христианские требы. Поэтому православное население Правобережной Украины чувствовало неприязнь по отношению к евреям, и принесло эту неприязнь на Запорожье.

Итак, запорожское казачество в отстаивании своих политических и экономических интересов, в борьбе с соседями и даже в убийствах и грабежах опиралось на свое понимание долга православных христиан, оправдывало свои поступки лозунгом защиты православной веры. Это даже дало основания Рюльеру, историку и писателю просветительского направления, говорить о запорожцах, что у них «религиозный запал сочетается с любовью к разбою», а сами они «упорно считают, что фанатичный запал искупает все их преступления».

Продолжение следует…

Подготовила Дарья Мясищева – для «УНИАН-Религии».

По материалам книги «Путем Апостола Андрея», раздел «От Апостола Андрея до запорожского казачества», автор - И.И. Лыман.
 

УНИАН в Google News