Афон глазами католика

Наверное, каждому, кто интересуется историей монашества на Святой Горе, будет интересно познакомится с мыслями католика об Афоне и проследить восприятие культуры монахов-афонитов. Мы сделали выдержки из книги итальянского писателя Армандо Сантарелли (Armando Santarelli) под названием «Божья гора – духовное паломничество на Афонскую гору». 

Наверное, каждому, кто интересуется историей монашества на Святой Горе, будет интересно познакомится с мыслями католика об Афоне и проследить восприятие культуры монахов-афонитов.

Мы сделали выдержки из книги итальянского писателя Армандо Сантарелли (Armando Santarelli) под названием «Божья гора – духовное паломничество на Афонскую гору». 

Об авторе со слов афонского монаха

По воле Божией, я помню этого автора. Надо заметить, что он большой чудак. Мы познакомились с ним несколько лет назад в Дафни. Сидели и пили кофе... Он собирался идти пешком в монастырь великомученика Пантелеимона. Я сказал ему, что можно доехать на пароме, но он ответил:

– Нет, ни в коем случае! Я должен дойти пешком в тот монастырь, где жил преподобный Силуан Афонский, я даже хотел бы доползти туда по земле...

Меня, конечно, поразила его вера и решимость. Я беседовал с католиком так близко первый раз и немного его побаивался.

Я сказал тогда:

– Но в монастыре могут быть проблемы...

Католик ответил:

– Это не имеет значения. Я иду не в архондарик (гостиница для паломников), а к преподобному Силуану...

Тут уже я задумался...

Свято-Пантелеимонов монастырь

Одна из причин, которая побудила меня посетить монастырь святого Пантелеимона, была та, что он красивый и гостеприимный. А также он посвящен святому мученику Пантелеимону – небесному покровителю Равелло (Италия), моего любимого города. В этом монастыре жил преподобный Силуан Афонский, один из величайших святых всей афонской истории…

От пристани Святогорского залива поднимаюсь на небольшое расстояние вверх и оказываюсь во внешнем дворике монастыря, таком приятном, что, кажется, что нахожусь в саду.

Меня ожидает сюрприз: образ святого целителя величественно выделяется на портале входа. Его детский лик проникнут мудростью и силой духа; густые волосы окружены славным золотым нимбом; тонкие губы, жаждущие лишь евхаристической пищи, кажутся лишенными всякой чувствительности; в правой руке он сжимает ложку, а в левой – держит ковчежец с лекарствами.

Беседа о преподобном Силуане Афонском

Сергей (афонский монах) удивленно поднял голову: «Преподобный Силуан? Знаешь его? Великий святой! А знаешь, как он хотел начать свою монастырскую жизнь? Он оставался многие дни в одиночестве для того, чтобы вспомнить все совершенные им грехи. Затем исповедался у старца, ни разу не ища ни малейшего себе оправдания. Ни разу, ни разу. Он поступил в монастырь святого Пантелеимона с огромной жаждой целомудрия и покаяния».

Сергей поднял глаза к небу, затем, снова уставившись на меня, подмигнул: «Знаешь, как он называл своих собратьев? «Душа моя, называл их, душа моя... и был искренним, поскольку обладал даром любви. Поэтому лицо его светилось... Он никогда никого не критиковал. Однажды ему явился Христос, и с того момента он понял, что каждый человек подобен Богу. Тот, кто пребывает в благодати Божьей, тот видит это и в других, и он видел брата в каждом человеке». 

Как мог он писать о таких высоких вещах?

Вопрос, который не могу больше откладывать: «Сергей, послушай. Святой Силуан родился крестьянином и работал мельником. Я читал некоторые его мысли; как мог он писать о таких высоких вещах?»

Я вижу, что он расплывается в широкой улыбке: «Преподобный Сергий Радонежский, с помощью Божьей, научился писать за один день! А что касается Силуана... Прежде всего, он не был безграмотным, как думают некоторые. Он умел читать и со временем обрел хорошее познание Священного Писания. Но это была только основа; богословие у него рождалось из непосредственного познания Божественных вещей».

Ответ Сергея имеет для меня такой же осведомляющий свет…

Преображение жизни

Качая головой и гладя пушистую рыжеватую бороду, Сергей бросил на меня взгляд, полный нежности; его бледное лицо выражало такое спокойствие, что не позволяло угадывать ничего о нем и его прошлом.

– Чем ты занимался до приезда сюда?

– Я – инженер.

– А дальше?

– Проектировал замечательные вещи, важные, но только для богатых людей. Им я хотел нравиться, в том мире. Постепенно, однако, я обнаружил, что уже больше не нравился самому себе. Господь дал мне первое предупреждение. А затем призвал меня навсегда.

Достопримечательности Пантелеимонова монастыря

Начинаем осмотр с удивительной церкви Покрова Пресвятой Богородицы, расположенной в верхней части монастыря; внешне она кажется маленькой церковью, а на самом деле это огромный, величественный храм, богатейший драгоценными иконами, покрытыми золотом и серебром.

Продолжаем осмотр сначала часовни, посвященной Александру Невскому, а затем богатой библиотеки, хранящей более 25 тыс. книг, и огромной башни-колокольни, которая может гордиться самым большим колоколом Афонской горы, весящим 13 тонн.

От всего Пантелеимонова монастыря исходит очарование, плод больших строительств, произведенных в период золотого пятидесятилетия монастыря. Ни один из посетителей не может не заметить его отличающую от других афонских обителей атмосферу.

Усыпальница

Приближение к кладбищу не оставляет никакого сомнения в том, куда мы идем: склеп с костями или Усыпальница.

Я уже видел другие на Афонской горе, но здесь он действительно впечатляющий. Огромное помещение, чистое, со сводчатым потолком и белыми стенами, на первый взгляд, кажется винодельным погребом, но на полках из темного дерева в безупречном порядке расположены не бутылки, а черепа монахов, перешедших в лучшую жизнь, чьи имена, вместе с годом смерти, написаны черными чернилами на лобной кости.

– Как они умерли?, – бормочу тихим голосом.

Григорий, услышав меня, отвечает:

– Скончались, как умирают все, на Афоне: в спокойствии. Смерть Преподобного Силуана тоже была отрадной. Хотя он и не был полностью удовлетворенным, – добавляет после короткого молчанья.

– То есть?, – спрашиваю удивленно.

– За несколько дней до смерти один из монахов пошел навестить его в келью и с болью спросил: «Старец, вы умираете?»

– Я не достиг еще смирения, – ответил он.

Богослужение 

Наступило время вечерни, и в священной сумеречной тишине Афонской горы Григорий без промедления направился в сторону главной церкви (кафоликона). Богослужение короткое, но оно пропитано заражающим пылом, питаемым запахом ладана и выразительными жестами священнослужителей.

После небесной пищи ожидается пища земная. Монастырская трапеза очень большая, и, чтобы найти накрытые столы, необходимо пройти внутри ее около пятидесяти метров. Замечаю, что всех нас, насельников и паломников, оказалось не больше сорока человек.

У меня сжимается сердце при мысли, что в этом же самом помещении не менее сотни лет назад здесь питалось две тысячи насельников. Успокаивает меня лишь сознание, что во всем остальном все сохранилось, как тогда: пища скудная и быстрая, обстановка, правила. И как тогда, и как испокон веков на Афонской горе, все начинается и кончается молитвой.

...Войдя в церковь, я замечаю большое движение: оказывается, что мы накануне праздника. Монах-прислужник (экклиссиарх) зажигает одну за другой лампады, иконостас освещается и блестит золотистыми отражениями икон.

Как я уже знал, богослужение будет совершаться на церковно-славянском и греческом языках. Теплые и баритональные звуки церковно-славянского языка ясно раздаются также и в литийном притворе.

Правдивое, горячее звучание души

С потолка снижаются хорос, большой обруч, освещенный свечами, и паникадило, замечательный светильник, занимающий центральное место. С трансептов опускаются другие позолоченные светильники, зажигаются лампады и свечи, распространяется запах ладана. В то время, как колеблются светильники, а большой обруч крутится вокруг своей оси – как творение кружится вокруг Бога – в нефах кафоликона Пантелеимонового монастыря раздается звук, чистая и мелодичная нота.

Нет, не нота, а голос, голос настолько чистый и нежный, что, как кажется, не принадлежит человеческому существу. Сердце мое наполнено эмоцией.

После мимолетного молчания все присутствовавшие в кафоликоне монахи вздохнули; и взрывается сильное и упоительное пение, которое прорезывает темноту элементов и совести, приближает к Небу, потому что передает Божественные вибрации.

Я взволнован. Быть может, слезы, пролитые без боли и радости, указывают на существование Бога. Потому что есть что-то Абсолютное, что-то превышающее земной мир в этом метафизическом пении, в пении, которое сначала окружает душу, а затем поднимается на такую высоту, что Бог становится, как кажется, единственным возможным собеседником.

Для чего нужны монахи

Быть здесь – это, значит, присутствовать при крушении почти всех тех правил, привычек, благосостояния, без которых мы не можем уже больше жить в мире. Афон протягивает своим посетителям только одну руку, дарующую тишину, молитву, слова спасения, которые насельники раздают всем, кто доверяет им свое духовное окормление.

С такими чувствами я прощаюсь с монастырем Пантелеимона. Прежде чем направиться в сторону причала (арзанаса), я в последний раз обнимаю взглядом кафоликон, двор-сад, гостиницу. Ни звука, ни насельника вокруг; Афон не живет ни ненужными действиями, ни бесполезными словами.

Вот для чего нужны монахи, вот что совершается на Афонской горе: служат Господу, молясь и трудясь, поскольку никому не дано безвозмездно приобщаться к воде жизни.

"Православное наследие Украины на Святой Горе Афон" - для "УНИАН-Религии".

УНИАН в Google News