Размышления об украинской автокефалии

Продолжается широкое обсуждение в СМИ визита Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в Украину. По большому счету, особых сюрпризов он не принес. Как минимум, по главному пункту надежд части верующих и политиков - создания независимой «Единой поместной церкви». Похоже, в эту возможность всерьез не верили даже те, кто встречал высокого церковного гостя пикетами и плакатами на вышеобозначенную тему. 

Продолжается широкое обсуждение в СМИ визита Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в Украину. По большому счету, особых сюрпризов он не принес. Как минимум, по главному пункту надежд части верующих и политиков - создания независимой «Единой поместной церкви». Похоже, в эту возможность всерьез не верили даже те, кто встречал высокого церковного гостя пикетами и плакатами на вышеобозначенную тему.

Правда, это не помешало соответствующим ритуальным вопросам к Патриарху – в том числе и на «высшем уровне». Но московский первоиерарх убедительно показал, что не даром почти 20 лет возглавлял Отдел внешних церковных сношений, то есть, своего рода церковный «МИД». И отнюдь не растерял свои дипломатические способности при переходе на нынешнюю должность. Потому и ответил в высшей степени дипломатично: «Поместная церковь, господин Президент, в Украине существует. Если бы ее не было – не было бы сегодня Украины».

Все вокруг колхозное…

Заодно Патриарх Кирилл обрисовал рамки этой «Поместной Церкви» – «все крещенные православные люди вне зависимости от их политической ориентации, от их симпатий или антипатий, от их понимания истории». Вообще-то, эта формула довольно нетрадиционна – хоть и используется иерархом уже лет десять. Ведь, как известно, «Пространный христианский катехизис» свт. Филарета (Дроздова) определяет Церковь, как «от Бога установленное общество людей, соединенных православной верой, Законом Божьим, священноначалием и Таинствами».

Не будем касаться вопроса «православной веры» и регулярного принятия Таинств у тех, кто заходят в храмы пару раз в год – для получения «Крещенской воды» и освящения пасхальных куличей. Феномен чего носит меткое прозвище «захожанство» – в противопоставлении приходской церковной жизни. Может показаться, что Патриарх, фактически, согласился «смотреть сквозь пальцы» еще и на конкретную церковную юрисдикцию любого из украинских православных – что очень размывает и катехизический пункт о «единстве иерархии».

Впрочем, показаться может лишь на первый взгляд – ведь с точки зрения Главы «канонической церкви» вся «неканоническая» иерархия де-юре не существует. А внимающие ей верующие, согласно такой методологии, де-факто переводятся из  категории «злостных раскольников» в категорию просто «добросовестно заблуждающихся». Что, как минимум, не требует слишком сложных процедур для их принятия в «каноническое общение». 

Автокефалия и раскол – близнецы-братья?

Понятно, что вышеизложенные богословские тонкости вряд ли обсуждались в ходе беседы глав РПЦ и Украинского государства. Но, как бы там ни было, Президенту четко дали понять – вопрос о предании украинскому Православию статуса Автокефальной Церкви на повестке дня не стоит. В своих последующих высказываниях Патриарх еще более подкрепил свою позицию. Особенно ярко это проявилось в речи, произнесенной в Святогорской Успенской Лавре в Донецкой области. Нет, слово «украинская автокефалия» опять ни разу не прозвучало – но все остальные тезисы, касавшиеся «раскола», предельно четко обрисовали выбранный руководством РПЦ курс в этом отношении.

«Никакими человеческими идеалами нельзя оправдать раскол, потому что раскол ― это нарушение слов Господа о единстве Его наследия… За лицемерие Бог наказывает - и тех, кто в расколе, и народ, который не понимает истины и Божественную заповедь о единстве Таинства Евхаристии предает во имя человеческих мечтаний и идеалов. Там, где разделение - там теряется способность достигать целей, поставленных перед народом, перед нацией и перед государством…»

Не менее прозрачно Патриарх довел и свое отношение к должностным лицам, ратующим за вывод украинской Церкви из-под влияния Московской патриархии. «Я верю, что Господь приклонит милость к Украине, вразумит власти, вразумит и тех, кто по неведению, забвению и окамененному нечувствию пребывает в расколе. Я верю в исцеление народа, в исцеление национальной жизни Украины. И как Патриарх, в том числе и Украины, я буду делать все для того, чтобы народ воссоединился, чтобы политические и национальные противоречия исчезли, чтобы единая Церковь Христова, Церковь-мученица и исповедница, бывшая верной Христу даже до смерти и разделявшая судьбу своего народа, вновь имела силу и возможность обнять материнскими объятиями всех своих верных чад».

Конечно же, под «единой Церковью» понималась Украинская православная церковь, как автономная часть Московской патриархии. «Здесь нет никакого империализма, никакого господства одних над другими, здесь есть ясная православная эклезиология: Патриарх – это отец для всех вне зависимости от того, какого цвета паспорт в кармане, в каком мы государстве живем, он отец всех тех, кто принадлежит Православной церкви, входящей в единую юрисдикцию, возглавляемую Патриархом», - отметил Владыка Кирилл еще при первой встрече с Виктором Ющенко.

В борьбе за церковное единство

В обоснование данной позиции лидер РПЦ приводил следующие аргументы. Главный из них, конечно же – необходимость борьбы с «филетизмом». Данный термин, обозначающий «превозношение национальных ценностей над общецерковными» получил особо широкое распространение после того, как Константинопольская патриархия осудила за данную «ересь» Болгарскую церковь, объявившую о своей автокефалии после освобождения в ходе русско-турецкой войны 1877-78 годов.

Формально тезис звучит безупречно. Однако реально обвинять ту или иную православную организацию той или иной страны  в «филетизме» – все равно, что любого человека в том, что у него две руки и две ноги. Ведь, кроме исторических 5 патриархатов остальные «автокефалии» образовывались почти исключительно по политическим причинам. Когда властители той или иной страны решали, что дозрели до полной самостоятельности в решении не только светских, но и церковных вопросов, а мнение Константинополя по ним их уже не устраивало. Так было с Сербией, Румынией, Болгарией – и той же Россией. Если же страна теряла независимость – почти сразу же терялась и автокефалия. Что происходило с патриархиями балканских стран после византийских или османских  завоеваний – или, например, после вхождения Грузии в состав Российской империи.

С другой стороны, государственная независимость вовсе не означает автоматического приобретения независимости и церковной - о чем также упоминалось в ходе встреч Патриарха Кирилла. Лучший пример тому – наличие на сегодняшний день всего 15 полностью автокефальных Поместных Церквей – при одновременном существовании 5 автономных и более чем два раза большего количества «самоуправляемых» церковных юрисдикций в составе того или иного Патриархата. В основном – Московского или Константинопольского. Только на постсоветском пространстве, кроме Украинской,  сохраняют ту или иную степень зависимости от РПЦ Церкви Белоруссии, Молдовы, Эстонии, Латвии. Хотя три последние страны вряд ли можно отнести к каким-то «сателлитам» Москвы. А «канонические территории» таких Патриархатов, как Константинопольский и Александрийский охватывают целые континенты.

В этой связи сравнительной новизной отличается еще один аргумент высокого московского гостя. Он напомнил, что во время дарования автокефалии Москве в 1589 году четыре Восточных патриарха (включая и Константинопольский) решили именовать новопоставленного «коллегу» «Патриархом Московским, всея Руси и всех северных стран», -  и до упразднения патриаршества при Петре І, московские первоиерархи так и подписывались.  

Конечно, можно спорить о том, что понимать под этими самыми «северными странами» – и входила ли территория тогдашней Украины в их число. С одной стороны, в Киеве  находился митрополит в Константинопольской юрисдикции. С другой – именно этот, поставленный в том же судьбоносном для Москвы 1589 году митрополит Михаил Рагоза поставил свою подпись под Брестской Унией 1596 года, войдя в подчинение Риму. После чего легальная православная иерархия на Украине прекратила свое существование на десятки лет, возродившись лишь при знаменитом митрополите Петре Могиле, после активной борьбы за возрождение Православия украинского казачества.

Не нужен нам берег турецкий

По большому счету, все вышеприведенные доводы не носят какой-то абсолютный характер. В сущности, спор об украинской автокефалии при максимальном упрощении можно свести к одному тезису: «Ее можно дать – а можно и не дать». И противники Патриарха Кирилла могут найти при желании не менее убедительные доводы в защиту своей позиции. Весь вопрос в том, кто к этим доводам прислушается извне. Фактически, все последние 16 лет украинской церковной интриги и заключается в поиске этих самых «готовых прислушаться». 

Практика показала, что большинство Поместных Церквей не горят желанием менять существующее положение, признавая новый статус гипотетической украинской «автокефалии», пока что проталкиваемой «явочным порядком». Даже такие, как казалось бы вполне дружески настроенная к Киеву Грузинская или Румынская Церкви. У каждого из патриархов достаточно проблем с единством собственной паствы – чтобы создавать опасный прецедент по способствованию разделению паствы чужой.

Другое дело – патриарх Константинопольский. Трагические события 1923 года закончились  изгнанием большей части православного греческого населения с территории современной Турции. Кипрский кризис 1974-го заставил бежать остальных. Теперь собственная «константинопольская» паства «вселенского Патриарха» составляет всего несколько тысяч человек, в основном, сотрудников Патриархии. Которых терпят в грекофобской Турции исключительно из-за мощного дипломатического давления главного союзника Анкары – США. Так что верующие «первенствующего епископа» бывшего «царского града» находятся, прежде всего за рубежом – по всему миру. И увеличить их количество за счет Украины Владыка Варфоломей, конечно, не против.

Но ведь сторонники украинской автокефалии никогда особо и не скрывали, что желают перехода под омофор Константинополя на очень короткое время – для ухода из-под юрисдикции Москвы и последующей полной независимости. Однако зачем же Патриарху Варфоломею ссориться с могущественной Москвой для такой невиданной «благотворительности»? «Венцом» (и началом конца) «Константинопольской карты» Киева стал прошлогодний визит Вселенского Патриарха – где с его стороны не прозвучало ничего, кроме общих фраз. Зато изменилась тональность руководства патриархата Киевского, сводящаяся к тому, что «нам нужна лишь полная автокефалия, а положения митрополии под омофором Константинополя нам не очень-то и хотелось».

Впрочем, Патриарх Кирилл, как опытный «полководец», не стал надеяться лишь на охлаждение отношений между Киевом и Стамбулом. И первый зарубежный визит в новом звании совершил именно к Владыке Варфоломею. Незадолго до этого представители РПЦ в Шамбези согласились на предоставление председательских функций в епископских конференциях стран православной «диаспоры». Правда Отдел внешних церковных сношений в Москве подчеркивает, что это «не играет особой роли», что «решения епископских конференций носят лишь рекомендательный характер» и т.д. Но это только кажется – на самом деле Константинополь возвращает себе авторитетную реально первенствующую роль - пусть пока и на местном уровне церквей отдельных государств. А там, глядишь, дойдет  до председательствования и в общеправославном масштабе.

Была ли конференция в Шамбези «отступным» Константинопольской патриархии взамен на отказ  от претензий на вмешательство в украинские дела – знают только ее гипотетические участники. Но с учетом возросших требований Киевского патриархата («только автокефалия – и сразу»), молчания Патриарха Варфоломея, похоже, что шансы Киева добиться церковной независимости каноническим путем стремительно снижаются.

Жаль только жить в эту пору прекрасную…

В тоже время слова главы УПЦ КП Филарета «в УПЦ сегодня существует большая группа людей, которые выступают за предоставление этой церкви автокефалии и ее дальнейшее сближение с УПЦ Киевского патриархата» нельзя считать какой-то натяжкой. Хотя, конечно, можно спорить о конкретной величине  пресловутой «группы» – и составляет ли она большинство. Но   определенные признаки этого, действительно, имеют место. В качестве примера можно привести осуждение деятельности  «Союза православных граждан», выступающего с радикально-пророссийских позиций – или загадочно- многократное появление-исчезновение упоминания «Голодомор – это геноцид» на официальном сайте УПЦ. 

Косвенно эта проблема была признана и Патриархом Кириллом. В уже упоминавшемся выступлении в Святогорской Лавре он выразил благодарность Митрополиту Киевскому и всея Украины Владимиру — «мужественному Предстоятелю Украинской Церкви, молитвеннику и духовному пастырю, который своим смирением и любовью сохраняет единство, несмотря на угрозы разделений». Акцентируем внимание, что речь шла не об уже свершившемся расколе прежде единой УПЦ – а именно об угрозах расколов новых.

Конечно, на этот счет московский гость принял некоторые меры. Так, в центральных структурах РПЦ – Синоде и Богословской комиссии значительно выросло количество представителей Украины. С одной стороны это должно подчеркнуть рост влияния украинской Церкви в рамках Церкви российской. С другой – Москва получает «прямые связи» с украинской иерархией – которые ранее шли только опосредовано, через Киевскую митрополию. Весьма знаменательно выглядит введение в состав Синода донецкого митрополита Иллариона. В чем видится прозрачный намек – если Киев вдруг рискнет объявить автокефалию – сразу можно организовать и параллельный центр управления епархиями УПЦ, желающими сохранять каноническое единство с Москвой. Опасность раскола внутри Украинской православной Церкви Московского патриархата в результате поспешных попыток изменения юрисдикции понимают и в Киеве.

Как бы там ни было – о создании «Единой Поместной Церкви Украины» речь пока не идет даже в самых оптимистических прогнозах. Максимум что даст озвученный Владыкой  Филаретом сценарий – обретение общепризнанного канонического статуса его церковной организацией – но сохранение (если не углубление) и так значительного раскола православных верующих в стране. В отношении мечты об украинской автокефалии вспоминаются слова Некрасова, сказанные, правда, по другому поводу: «Жаль только жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе». Другое дело – а так ли нужна Украине эта «единая автокефальная поместная церковь»? Но это уже тема для отдельного разговора…   

Юрий Сергеев, специально для УНИАН

УНИАН в Google News